Космические реминисценции проступают и в сюжетах о конях, скачущих до неба, и в сюжетах о героях, рожденных от лошади. Так, в известной сказке об Иване-Кобыльникове сыне, записанной в Сибири в начале ХХ века, спутниками и помощниками героя выступают Иван-Солнцев сын и Иван-Месяцев сын.
В русском фольклоре и народном миросозерцании с единосущностью коня и солнца связаны другие известные образы и имена. Так, сказочный конь Сивка-Бурка (или в сказках других славянских народов – Солнечный конь, Конь-солнышко), вне всякого сомнения, олицетворяет дневное светило. Его имя также восходит к протоиндоевропейским верованиям (богиня Сива «бог Шива»).
В одной из самых емких по мифологической закодированности сказок о Василисе Премудрой (Прекрасной) приоткрываются древнейшие представления русского народа о смене дня и ночи как космических всадников: День ясный – «сам белый, одет в белом, конь под ним белый и сбруя на коне белая»; Солнце красное – всадник «сам красный, одет в красном и на красном коне» (рис. 73); Ночь темная – «опять всадник: сам черный, одет во всем черном и на черном коне».
Мифологические солнцеобразы сливались с тотемными доминантами и не просто вошли в плоть и кровь народного миросозерцания, но стали неотъемлемой частью народного искусства и повседневного быта. Многочисленные и разнообразные изображения солнечных коней встречаются в русском орнаменте, резьбе, утвари. Конские головы, укрепляемые на краю крыш, символизируют солнечную колесницу (в развернутых сюжетах вышивок, росписей и резьбы эти кони, как правило, изображаются вместе с солнцем). В композиции русской избы кони, устремленные в небо, как бы уносят весь дом в космические дали. Солнце присутствует здесь же в разных украшениях – оно неотделимо от этого полета, более того – это как бы модель солнечной колесницы, запряженной деревянными навершиями-конями. Навершие крыши, называемое охлупень (от слова «охлуп» – «крыша», «кровля»), не обязательно делалось в виде коня.
Почти все волшебные функции коня-побратима удачно соединены в классической литературной сказке Петра Павловича Ершова «Конек-горбунок», бережно и скрупулезно использовавшего образы русского фольклора. Два небывалых коня золотогривых, их мать – волшебная кобылица, умчавшая Иванушку к поднебесью, и, наконец, чудесный Конек-горбунок, уносящий своего хозяина еще дальше – к небесным светилам.
Рис. 73. Иллюстрация Ивана Билибина к сказке о Василисе Прекрасной
Здесь сконцентрированы древние, восходящие к гиперборейским временам, тотемические верования в космическую предназначенность коня. В индоевропейской традиции бог солнца неотделим от солнечных коней или солнечной колесницы, на которой он ежедневно объезжает небо с Востока на Запад. Гимны Ригведы славят солнечного бога Сурью:
В современном литературном переводе гимны Ригведы, обращенные к Сурье, звучат так:
Конь в Ригведе представляется рожденным из океана с крыльями сокола или вытесанным богом из солнца (1, 163, 1–2).
Древним индийцам вторили древние иранцы:
Древнегреческий бог солнца Гелиос перемещается по небу в колеснице, запряженной четверкой коней, что соответствует либо четырем странам света, либо четырем временам года. В одной же из польских сказок солнце ездит в алмазной двухколесной повозке, запряженной двенадцатью златогривыми конями (сивками), что соответствует двенадцати месяцам в году. В огненной колеснице, запряженной конями, по небу разъезжает и грозный славянский бог Перун – породитель молнии, дождя и грома.
Не стоит заблуждаться, что вера в Перуна сама собой сошла на нет после того, как Владимир Святой повелел разрушить все языческие святилища, а деревянное изваяние Перуна бросить в Днепр. Еще в XIV веке священнослужители продолжали жаловаться: «Но и ныне по сукраинам молятся ему, проклятому богу Перуну». А у болгар он почитался и в XVIII веке: во время засухи для вызывания дождя практиковалось некое языческое действо с ряжением молодежи и хождение по домам с пением, прославляющим Перуна в надежде, что он как владыка грозы, молнии и грома ниспошлет на страждущую землю долгожданный дождь.
Небесный конь – неразлучный спутник и другого общеславянского бога – Световита (рис. 74), чей образ восходит к доарийской истории и верованиям нерасчлененных народов Евразии. По свидетельству латинских средневековых авторов-очевидцев Гельмольда и Саксона Грамматика, у балтийских славян при Арконском храме содержался в большом почете белый конь, посвященный Световиту, а возле огромного скульптурного изображения этого бога висели седло и удила. Ездить на Световитовом коне было строжайше запрещено, дотрагиваться до него – тоже. Только жрец имел право выводить и кормить священного коня. Народ верил, что Световит садился ночью на своего небесного коня и устремлялся в небо на борьбу с врагами славян.
Современное русское слово «конь» – сокращенное древнерусское слово «комонь». «Комони ржут за Сулою» – памятная фраза из «Слова о полку Игореве». Общеиндоевропейская линия развития этого понятия содержится в санскритском бrvan – «конь». Корень этот сохранился в старорусских словах «орать» – «пахать», «орало» – «соха», «оратай» – «пахарь». Солнечный аспект обнаруживается в собирательном имени древнегреческих богинь – Оры, они отвечают за смену времен года и заботятся о божественных колесницах. По Велесовой книге, один из обожествленных прародителей древних руссов звался Ореем (Орем). (Александр Асов – известный интерпретатор «Книги Велеса» – так и переводит это имя: Арий.) Корень здесь хотя и сродни санскритскому бrvan («конь») и родственным ему древнерусским «оралу» и «оратаю», но непосредственно восходит, как, например, и имя древнегреческого героя Ореста к общеарийскому понятию arjа – «благородный» (откуда и само понятие «арий», «ариец»). Наконец, вспомним еще раз, что один из санскритских синонимов названия солнца – arkа.
Рис. 74. Световит. Художник Надежда Антипова
Эти понятия, как и образованные от него имена, более древнего происхождения, чем гнездо слов, связанных с понятием коня. Одомашнивание лошади современные историки относят к 7-му тысячелетию до н. э., а первые документированные (в том числе и археологические) факты существования культа коня у племен, населявших территорию нашей Родины, относятся к концу 6-го тысячелетия до н. э. Времена же существования общего праязыка и последующей его дифференциации – значительно более ранние, не совпадающие с эпохой приручения лошади.